Выбранный временной отрезок — период, насыщенный революциями, войнами и социальными потрясениями, «век-волкодав» (по определению О. Мандельштама). Это время смелых мечтаний и надежд, «пламенных моторов» и «стремительного полета наших птиц»; «дней и ночей у мартеновских печей» и долгожданного дня Победы; время застоя и ожидаемых перемен; время крушения державы и становления новой России. Для нас, живущих здесь и сейчас, оно постепенно становится отдаляющейся и забывающейся историей.
ДВАДЦАТЫЙ ВЕК В ЛИЦАХ — это галерея лиц, типажей и образов советского и постсоветского искусства и, одновременно, попытка «подсветить» жизнь отдельного человека на фоне переломов и испытаний в жизни страны. Экспозиция отражает разнообразие художественных форм и идей, воплотившихся в отечественном искусстве, позволяет проследить основные этапы эволюции портретного жанра и дает представление о времени, складывая из отдельных портретов-фрагментов обобщенный образ эпохи.
В первые послереволюционные годы освоение советской действительности выразилось в расширении диапазона жанра, интересе к новому герою и попытках его типизации. Художники обратились к портретам рабочих, колхозников, спортсменов, делегатов, ударников, учителей и беспризорников. Время диктовало движение в сторону монументализации и типизации портретного образа, что ярко проявилось в произведениях Б Кустодиева, А. Самохвалова, Н. Секирина и др. Менялся и сам формат изображений. Наглядные примеры новых композиционных решений — «портреты-головы» или «портреты-лица». В 1920-е художники плодотворно работали в графике, особенно тиражной. Графика стала не только идеологическим и пропагандистским оружием молодого государства, но, зачастую, единственно возможным видом творчества. Камерные по размеру, карандашные или акварельные работы стали носить самостоятельный и самоценный характер. Обращение к графике было продиктовано и скудостью художественных материалов в условиях переходного времени, и отсутствием мастерских, и невостребованностью авторов. Произведения создавались для себя, «в стол» или для «узкого круга».
В советском искусстве 1920-х – начала 1930-х годов наметился поворот от формализма к реалистической форме. Обращение к классическому искусству, переосмысление новых реалий в «духе старых мастеров» привело к появлению прях, крестьянок за прялкой, колхозниц за работой, портретов с темным колоритом, автопортретов в стиле Рембрандта.
Уходом от «ахровского реализма» и персонажей социалистического строительства стал литературный, театральный или театрализованный портрет. В «старинной» или театрализованной манере создавал портретные фантазии М. Соколов. Активно сотрудничавший с национальными театрами А. Тышлер насыщал свои портреты-загадки духом балагана или передвижного театра.
Постепенно, к второй половине 1930-х годов на смену «типу» пришел портрет конкретного современника, наделенного богатыми индивидуальными характеристиками. А внимание к традициям старых мастеров и особое почитание художников-реалистов обернулись политико-эстетическим лозунгом: «Назад, к передвижникам!». В опубликованной статье В. Кеменова (1936, «Правда») «Против формализма и натурализма в живописи» подверглись критике «уродливо-патологическая фантастика» А. Тышлера и «формалистическое трюкачество» акварелей А. Фонвизина, и излишний натурализм портретов Е. Кацмана. Была осуждена и «лихая, разухабистая роскошь» артистических портретов.
В последующее десятилетие внимание большинства художников было сконцентрировано на точности индивидуальных характеристик, стремлении запечатлеть кратковременный облик человека. Возросла ценность каждой отдельной жизни, успевшей или нет пройти испытания войной. Создавались образы людей, запечатленных в момент наивысшего эмоционального напряжения, глубокой погруженности в собственные мысли и переживания. Помимо военного портрета, создавались портреты «участников» – комиссованных по ранению, бывших партизан, ополченцев.
Портрет 1960–1980-х годов разнороден по своей типологии. Героями произведений становились «покорители» и «созидатели» — участники экспедиций и новостроек, герои труда и спорта, деятели науки и культуры. Однако внутренний мир современника зачастую удачнее раскрывался не в изображении общественно-значимого персонажа или портрете-типе, а в автопортрете, лирическом образе или портрете «выхваченного из толпы» персонажа. В портретный жанр вновь возвращаются образность и обобщение. Повышается цветность произведений, возвращается интерес к формальным решениям. Особенно ярко и раскрепощенно это проявилось в графике.
В последние десятилетия XX века портретный жанр вновь претерпел коренные изменения. Визуальный код, легко считываемый в образах послереволюционных лет, портретах сталинского времени и периода 1960–1980-х годов, начал размываться. Усиливающаяся индивидуализация вызвала появление большого числа портретов, в которых ирония, гротеск, боль выражались через цвет и фактуру, сопряжение пространств и плоскостей, а изображаемый человек становился то частью среды, то alter ego, то тенью или маской, которую автор не готов судить или анализировать.
Куратор - Елена Белянина
|